На следующий день Аня собралась с духом и подошла к своей учительнице после урока. Сердце стучало в груди, как испуганная птица. Она рассказала ей все, что с ней происходит, об издевательствах, отце и о со слезами на глазах о своей тяжелой жизни. Учительница внимательно выслушала ее, не перебивая, и Аня почувствовала, как тяжелый груз постепенно покидает ее плечи. Учительница, Ольга Петровна, оказалась действительно доброй и понимающей. Она пообещала помочь Ане и поговорить с директором школы, а также связаться с органами опеки. Аня почувствовала облегчение и благодарность. Впервые за долгое время она почувствовала, что не одна, что ей есть на кого опереться.

Разговор с органами опеки вывел Дмитрия из себя. Он был в ярости, чувствуя, что его жизнь рушится. Его и без того нестабильное эмоциональное состояние ухудшилось, и он снова ушел в запой. Аня, вернувшись домой, увидела привычную картину: отец сидит за столом, перед ним бутылка, взгляд мутный и отстраненный. Она понимала, что сейчас лучше не подходить к нему, но в животе урчало от голода, и другого выхода не было. "Пап?" – тихо позвала она, стараясь не провоцировать его гнев. Дмитрий поднял на нее тяжелый взгляд. "Чего тебе?" – пробурчал он. "Я голодна…" – прошептала Аня, опуская глаза. "Голодна она! Иди и сделай себе что-нибудь!" – рявкнул Дмитрий. Аня, не сказав ни слова, пошла на кухню. Холодильник был как обычно пуст, кроме нескольких банок солений. Она взяла пару соленых огурцов и начала медленно их есть, стараясь не думать о том, что завтра снова идти в школу и снова видеть лица тех девочек.

Вечером в дверь постучали. Аня вздрогнула от неожиданности. Дмитрий не отреагировал, продолжая сидеть за столом. Аня осторожно открыла дверь. На пороге стояли две женщины в строгих костюмах. "Здравствуйте, Аня. Мы из органов опеки," – представилась одна из них. Аня почувствовала, как сердце уходит в пятки. Она знала, что это значит. Ей было страшно, но в то же время она чувствовала робкую надежду на перемены. Женщины прошли в квартиру. Дмитрий окинул их раздраженным взглядом, но ничего не сказал. Они объяснили, что получили информацию о ситуации в семье, об издевательствах в школе и о ненадлежащем уходе за ребенком. Они сказали, что пришли осмотреть условия проживания и поговорить с Аней и ее отцом. Осмотр квартиры не занял много времени. Везде царила грязь и беспорядок. Женщины задавали Ане вопросы о ее жизни, о школе, об отношениях с отцом. Аня старалась отвечать честно, но чувствовала, как слезы подступают к горлу. После разговора женщины обратились к Дмитрию. Они сказали, что, учитывая его состояние и обстановку в доме, они вынуждены временно изъять Аню из семьи и поместить ее в приют. Дмитрий разразился гневной тирадой, крича, что это все подстава, что он сам разберется со своей дочерью. Но женщины были непреклонны. Аня молча стояла в стороне, наблюдая за происходящим. Она чувствовала странную смесь страха и облегчения. Она боялась неизвестности, но понимала, что так больше продолжаться не может. Строгая женщина сказала что они вернуться через 3 дня и заберут девочку.

Поздно вечером Дмитрий сильно напившись, что-то бормочет себе под нос. Он зовёт Аню по имени: Дмитрий (пьяный, хриплым голосом): — Аня! Ты слышишь? Выходи! Нам нужно поговорить! Аня (шёпотом, прячась): — Пожалуйста, не надо... Девочка прячется за дверью своей комнаты. Дмитрий идет к ней в комнату. Он ломится в её дверь, крича через неё: «Выходи! Я знаю, что ты там!» Он начинает бить по двери кулаком. В этот момент Аня рыдает в своей комнате — ей до дрожи страшно. Дмитрий понимая что ничего не добьется, говорит что поговорит с ней завтра утром и сильно пьяный, уходит спать — шум стихает.